Когда чёрный всадник проскочил сквозь ворота, их тут же заперли, хотя сами стражники не могли объяснить своих действий. Кто-то покинул убежище, прихватив с собой скакуна. Об этом можно было умолчать, но рано или поздно в убежище всё узнают. Сидя за партией в сквол, стражники молчали. Игра не заводила их совсем, тот случай не давал им покоя. Если кто-то решил сбежать таким образом, то сейчас не самый подходящий момент для этого, к тому же, бежать куда-то совсем нет смысла. Хобинхор исчез, нет ни Пенничела, ни Морака, воды в избытке, а зима никогда не шутит с одинокими путниками в пустыне.
В конце концов, ссыпав в мешок бесполезные фишки, старший отряда не выдержал.
— Надо сказать Коссу, он всё равно узнает. Мы сами встали под его командование, это нас обязывает, да и выяснить бы не помешало, кто этот всадник.
— Это может быть один из тех предателей, нанятых карликом. Они до сих пор где-то бродят, а выход отсюда только один – через ворота.
— Тем более. Это может плохо кончиться, будь то просто перебежчик или доносчик с информацией для Морака. Всё одно, я пошёл к Коссу.
В любое другое время этому известию не придали бы особого значения, но сейчас Косс воспринял новость болезненно. Он попросил собраться в тронном зале стражников, туда же пришёл Эливен, Соли и ещё несколько человек, не пожелавших оставаться равнодушными в этот момент.
— Вы уже знаете, что наше убежище покинул кто-то, имеющий недобрые намерения, — начал Косс, но Соли перебила его, чтобы возразить.
— Почему недобрые? Этот беглец никого не убил, в чём его подозревают?
— Соли, чтобы недобрые намерения стали видны всем, не обязательно убивать. Всё просто, если это лазутчик Морака, то у него уже есть желание, чтобы мы сгинули. И если мы перегрызём друг другу глотки, это будет ему на руку. У нас есть плантаторы, с которыми мы испокон веков вели вражду…
— Обворовывали! Говори, как есть, Косс, — снова ворвалась в течение речи Соли, ставшая в последнее время слишком сентиментальной. Явно симпатизируя плантаторам, она ничего не хотела слышать о прошлом.
— Я не отрицаю этого, обворовывали, нападали, даже убивали. Но наше племя избрало такой путь, с прошлым мы связаны навсегда, этого не забыть. Но с этими измученными людьми, которые прибыли недавно сюда, мы смогли найти общий язык.
— Но что в этом плохого? Они такие же, как и мы, только гордости в них больше, чем у нас. А нам чем гордиться? Почти все наши воины пропали там, возле их убежища, так может плантаторы в этом виновны? Не от смелости мы пошли туда, а от жажды наживы, так можно ли кодбанов назвать смелыми?
— Соли, но и у кодбанов есть дети, их же нужно кормить. Почему ты стала такой? – недоумевал Косс.
— Теперь те семнадцать детей, которых привезли недавно, стали нашими. Как нам поступить? Убить их соплеменников на какой-нибудь тропе и отобрать еду?
— Я такого не говорил. К тому же, Соли, положение немного изменилось, у нас есть вода! Мы могли бы торговать ей, менять на еду или одежду. Больше не надо убивать, кодбаны могут стать другими.
Эливен в первый раз вышел в середину тронного зала свободным. Он обратился к собравшимся, и все внимательно посмотрели на него.
— Этот лазутчик, кто бы он ни был, донесёт до Морака весть про воду. Мы знаем, что их около пятидесяти человек, но не исключено, что сейчас их может быть больше.
Эливен обернулся и вздрогнул. Десятки глаз смотрели на него, но в них не было ни капли вражды. Он продолжил.
— Наши укрепления…
После этих слов он поперхнулся, снова оглянулся в поиске поддержки, но не увидел того нежного и строгого лица, в котором сейчас так нуждался.
— Наши укрепления, если я могу так говорить… они целы, ворота прочны, арбалеты заряжены. Что нам эта кучка врагов? Но на что теперь надеяться? Скакунов почти не осталось, а выращивать семирду и васхру нужно в особых условиях, которые были только там. Лия знает больше, и если она согласится нам рассказать…
Робкий шёпот пронёсся в зале. Все искали глазами длинноволосую девушку, но её среди них не было. Косс напряг лоб, а Соли внезапно побледнела. Скакун, мог ли он подпустить к себе лазутчика Морака и дать себя оседлать? Этого не может быть, у каждого скакуна есть свой наездник и погонщик. Но скакун всё-таки подчинился какому-то всаднику в чёрных одеяниях. Тишина повисла в тронном зале, только стук камешков, раздавался где-то около трона. Нут старалась никому не мешать и играла в сторонке, но, когда услышала имя той прекрасной незнакомки, которая очаровала её, стала вслушиваться в разговор.
— А я теперь главная, я забочусь о яйцах, — с важным видом заявила девочка.
— О, нет! Только не это… девочка моя… ты же погибнешь…, — прозвучал затухающий голос Соли, ноги её подкосились, но Косс вовремя подхватил женщину. Нут вдруг разревелась и подбежала к Коссу, схватила его за ногу и не отпускала, пока не услышала, что речь сейчас совсем не о ней, и она останется жива. После этого малышка вытерла слёзы и продолжила играть с камешками.
— Смелый поступок, но глупый, — осторожно произнёс Косс. Соли уже пришла в себя и отстранилась от него, грозно сверкая блестящими глазами.
— Она сделала единственное, что могла. Только так она сможет скинуть с себя тот груз, который давил на неё всё больше и больше. Поверь мне, я-то это заметила. Нужно вернуть её, слышишь? Может быть, ещё не поздно догнать?
— Но… Соли. Зачем? Мы даже не знаем, куда она отправилась и жива ли. Она могла упасть с морхуна и сломать шею, сбиться с пути, замёрзнуть, наконец, — оправдывался Косс, но стоило ему встретиться взглядом с Соли, как он снова замолкал.
— И долго туда скакать? – обратился он к стражникам, которые уже побывали там раньше.
— Три или четыре часа на скакуне, пять в повозке, шесть пешком. Но верхом на морхуне усидеть сложно, он просто не позволит чужому…
— Она готовилась, о великий мудрец Аонис, она готовилась, — запричитала Соли. Я отправлюсь за ней, раз больше никто не в силах этого сделать!
Косс строго посмотрел на женщину, готовясь возразить ей, но решил, что проще отправиться в путь самому, чем столкнуться с неизвестностью. Он хорошо помнил тот чёрный камень с привязанным к нему грумом. Кто знает, что ещё придёт в голову этим почитателям великого Аониса.
— Я пойду!
Это прозвучало так неожиданно, что собравшиеся в зале не сразу поняли, кто произнёс эти слова. На середину снова вышел Эливен.
— Но тебе не проехать и половины пути, ты слишком слаб, — возразил Косс.
Снова воцарилась тишина, но Эливен не отступился от своего решения. Он думал.
— Я возьму повозку. Если она ранена, то не сможет ехать верхом.
Косс не выдержал и отстранил Эливена, встав на его место.
— Решено, поеду я. В любом случае, ты останешься здесь. Не забывай, что ты пока пленник!
Эливен знал, что Косс воспользуется и этой попыткой, но не воспринял её всерьёз.
— Я плантатор, дорога мне известна. Если она доберётся до убежища, то мне будет проще её найти. Тем более, там Морак… Нужно торопиться.
Косс сжал челюсти и топнул ногой.
— Едем вместе. Не будем терять времени, если выехать прямо сейчас, то половину пути мы проедем ночью, — закончил Косс, тем самым объявив собрание закрытым.
Задержавшись лишь на время, пока стражники запрягут повозку, Косс и Эливен готовы были выехать в открытые ворота. Воин уже поднял руку, чтобы тронуть шею скакуна, но снова опустил её. К повозке подошла запыхавшаяся Соли, держа в руках небольшой мешок.
— Возьмите это.
Когда повозка выехала за ворота, Косс открыл мешок и обомлел. В нём лежали несколько лепёшек, пахнущих и ещё тёплых.
Лия стояла перед чёрной дырой, почти сливающейся со стеной. Пещера Иногура, на самом деле, маленькая комнатушка, но в темноте она казалась необъятной, прячущей в своих потайных нишах острые пики и невиданных тварей из далёких коридоров. Какая-то неведомая сила просила её остаться здесь, спрятаться в дальнем углу, лечь на пол и не шевелиться. Вытянув руки вперёд, она сделала несколько шагов и упёрлась в стену. Ладони соскользнули вниз, она села на пол, не в силах вдохнуть полной грудью воздух. Лие показалось, что силы покидают её, словно дым от зажжённого фитиля, улетают и растворяются возле потолка. Кто-то просил, умолял поделиться этой силой, а она отдавала её, не раздумывая.
— Ты умер, — прошептала она, — я знаю это. Теперь и мне нет выхода отсюда, я сама этого хотела. Прости меня, мой Гор. Я не смогла выполнить обещание.
Ей вдруг захотелось лечь на холодные камни, они манили её, казались такими мягкими и тёплыми. Уперевшись ладонями в стену, она стала клониться к полу, но вдруг её руки сорвались и угодили в какую-то щель. Лия успела уцепиться за край стены, это остановило падение. Волнение охватило её, она попробовала пошарить рукой в трещине, но ничего не обнаружила. Там было пусто. Она вдруг вспомнила о лампе, валявшейся рядом с ней, схватила шнурок и подтянула к себе плоский камень. Чиркнув им о края лампы, она выбила слабый сноп искр, но его хватило, чтобы огонёк занялся.
— Коридор… это же… то самое место…
Она протиснулась в щель и пошла вперёд. Вскоре она увидела преграду из камней, уложенных второпях, как будто кто-то пытался скрыть это место от посторонних глаз. Лия прикоснулась к одному из камней и одёрнула руку.
— Гор! Мой милый Гор…
Внезапно у входа в расщелину послышался какой-то шорох. Лия поняла, что её заметили, возможно, свет от лампы выдал её, но теперь было уже поздно тушить огонь. Кто-то пробирался через щель, она уже чётко видела очертания человека, но лица пока не могла разглядеть. Часть её сознания надеялась увидеть живого Гора, но другая часть, более рассудительная, заставила потянуться к ножу, спрятанному под складками одежды на ноге. Однако проворность приближающейся фигуры не позволила ей схватиться за рукоять оружия. Чьи-то грубые руки схватили её за волосы и потащили к выходу.
— Не могу поверить в собственную удачу! – надрывался человек, тащивший Лию по узкому проходу, визгливо выкрикивая слова. Когда её выволокли в комнату, она упала на пол, человек успел выхватить зажжённую лампу из её рук прежде, чем та угодила бы в его голову.
— Никаких сомнений нет! Это она, длинные волосы, смазливое личико… Я знал, что это должно было случиться.
— Отпусти меня, сволочь! – выкрикнула Лия, пытаясь освободить волосы из крепкой хватки Золана, но тот стал тянуть ещё сильнее, пока голова девушки не оказалась на камнях. Придавив волосы ногой, он встал во весь рост и расправил плечи.
— Я теперь твой муж, а не этот сопляк, понятно? Так должно было быть, так и будет теперь!
— Гор накажет тебя, вот увидишь, подонок! – с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать от боли, промолвила Лия. – Не ты занял это место, я умоляла изменить решение советника, потому что ты ничтожество. Я ненавижу тебя, ненавижу!
— Ах, вот как всё было? Это всё ты? Так знай, что я всё равно буду на этом месте, я уже владею тобой, не правда ли? А твой Гор уже давно сгнил вместе со своим воякой!
— Нет! Нет, ты лжёшь, сволочь!
— Зачем мне это? В убежище давно сменились хозяева, а Асимор сгорел заживо. Хочешь знать больше?
Лия притихла, с трудом понимая, что говорит этот сумасшедший.
— Помнишь советника Красса? Этот жирный ублюдок не хотел отдавать гарантию моей безопасности. Я покончил с ним, как и с твоим Гором.
Золан присел и сунул лампу в лицо девушки. Ему не терпелось увидеть её глаза, извергающие огненный блеск.
— Ты правильно всё поняла, он именно там, за теми камнями. И выживший из ума старик, он долго сопротивлялся, пока я душил его!
Лия ждала момент, чтобы выдернуть из-под ноги Золана волосы и выхватить нож, но сделать это ей не удалось. Её снова схватили за волосы и заставили подняться.
— Что же мы с тобой, как чужие? Нам пора к себе, ведь так? Ты до сих пор мне кое-что должна, так идём скорее!
Голова девушки горела от боли, когда Золан снова потащил её за собой по коридору. Лия чувствовала, что сознание покидает её, но терпела из последних сил. Лишь одно невыполненное дело тяготило её разум, не давая окунуться в беспамятство. Дотянуться до ножа и воткнуть его в тело ублюдка.
— Не могу никак понять, какой идиот заложил тот проход? Это было слишком глупым решением для него, кто бы им не оказался.
Они миновали тренировочный зал, но Лия больше не надеялась, что кто-то выйдет оттуда и накинется на злодея. А Золан тащил свою жертву всё дальше и дальше, пока не достиг цели. Луч, пробивающийся с потолка, освещал две верёвки, предательски свешивающиеся сверху.
— Хм, я раскрыл твой секрет. Вот как ты входишь и выходишь отсюда!
Он с силой оттолкнул Лию, она ударилась головой об стену и затихла. Золан же тем временем залез на тумбу и дёрнул за одну из верёвок. Та не поддалась. Тогда он дёрнул за вторую, ещё и ещё раз, пока та не полетела вниз вместе с грудой камней. Несмотря на попытки увернуться от камнепада, Золан получил своё, и вытирая кровь на волосах, подошёл к Лие, ухмыляясь и оголяя зубы.
— Ты даже не знаешь, кто я такой, а так распорядилась нашим семейным счастьем, глупышка.
Связав верёвкой руки девушки, он почесал разбитый затылок и восторжествовал.
— Я один, без всякого войска одержал победу. Вся эта беготня твоего выскочки Гора ни к чему не привела. Но стоило мне кинуть зажжённую лампу в кучу тряпья, как исход битвы стал ясен. Когда я вернусь, ты расплатишься со мной за всё, стерва. Теперь я властелин твоего тела! А потом я повешу тебя на той верёвке, — указал он на освещённую солнцем тумбу окровавленной рукой. Но его никто не слышал.
Золан решил сделать то, что приказал карлик, потом промыть рану и собраться с мыслями. Ещё никогда он не одерживал таких побед, как сегодня, поэтому столь лакомый кусок подождёт его возвращения. Собрав разбросанные тряпки в мешок, он взвалил его на плечо, поднял возле выхода валявшуюся в пыли занавеску, закинул её поверх мешка и отправился в тронный зал. Пара рейсов для отвода глаз не помешают осуществлению планов мести, которые с немыслимой скоростью зарождались в пробитой голове Золана.
| К Главе 31 | К Главе 33 |