Красная полоса появилась на горизонте. Она разрывала два тёмных мира — небо и поверхность планеты, отдаляя их всё дальше друг от друга. Казалось, что морозный ночной воздух трещал и сжимался от страха перед огненной стихией, шипел и растворялся. Но это было не так. Солнце поднималось над горизонтом медленно и тихо, уважая силу ночного мрака, охватывая своим всевидящим оком его урожай. Небо седело, но не становилось старее. Скоро оно будет розовым, а потом невыносимо белым. Очередь огненного великана показать свою силу, заставить всё живое спрятаться по своим норам или умереть.
Морак был жалок в лучах утреннего солнца. Он метался в повозке, гонял скакуна из стороны в сторону и проклинал войско, не способное исполнить простейшей миссии.
Огонь на площадке за каменной кладкой древнего входа погас. Редкий дым струился из бойниц, как из ноздрей спящего каменного чудовища, и рассеивался в светлеющем небе.
Отчаяние взяло верх, плантаторы стреляли всё реже, а в свете утренней зари ров, разделяющий воюющие стороны, был до краёв заполнен убитыми и ранеными. Выглядывая из-под чёрной занавески, карлик осматривал поле боя и ухмылялся. Стоны умирающих, лежащих то тут, то там, его не волновали. Выживших кодбанов не хватило бы даже на один отряд. Стаум осматривал оставшееся в живых скудное войско, опустив голову.
— Добейте раненых, — выдавил он из своей груди. Двое кодбанов вышли вперёд с пиками наперевес, но подоспевший вдруг Морак выскочил из своей повозки и перегородил им дорогу.
— Кто ты такой, чтобы отдавать здесь приказы? Не время заниматься глупостью! Вы все, идите к воротам, пока какой-нибудь оживший дикарь не запер их изнутри.
— Никто не тронется с места! — произнёс Стаум, не скрывая своего отвращения к карлику.
Власть Морака, как опухоль, сковала всё войско ещё в начале пути. Жажда наживы, расправы и страх быть обезглавленным за неподчинение приказу – всё смешалось тогда воедино. Хатуэлл поспешил уйти вперёд, Стаум понимал это сейчас, как никогда раньше. Договариваться с высокими чинами о мире, когда их же людей в это время убивают без разбора, просто бессмысленно.
Стаум сделал шаг вперёд, намереваясь схватить карлика за горло и сдавить мёртвой хваткой, но с десяток арбалетов уставились в него. Наёмники Морака не собирались потерять щедрого хозяина, не набив своих карманов. Воин замер. За спиной выжившие кодбаны подняли оружие, но что-то подсказывало ему, что направлено оно было не в его спину. Наёмников было больше, они окружили своего хозяина и ждали лишь его слова, чтобы кинуться на людей Стаума. Измученные боем, раненые и замёрзшие, кодбаны не выдержат этой схватки, они и сами прекрасно это понимали.
— Морак, если ты решишь вступить в этот бой, то клянусь тебе, что все стрелы за моей спиной окажутся в твоём сердце.
— Ну зачем же, бой уже закончен, и ты тоже будешь вознаграждён. Остуди свой пыл и подчинись. Что тебе ещё надо?
— Никогда не видеть твоей образины! Мне ничего не нужно, я ни шагу не ступлю в сторону тех ворот.
— Тогда уходи прочь, и пусть тебе не будет спасения под этим разгорающимся солнцем!
Стаум накинул на голову капюшон, обмотал шею и лицо полосой плотной ткани, оставив лишь глаза. Он был почти уверен, что кодбаны за его спиной сделают то же, и он не ошибся. Когда отряд добрался до того места, где недавно стояли повозки, воины заметили несколько мешков, сваленных в кучу. Убитые ночью наёмники лежали там же, но они почему-то не вызывали вопросов у Стаума. Только лёгкая дрожь удовлетворения пробежала по его телу. С ним были воины, выбравшие его, а не Морака. Эти трупы ясно указывали на то, что тридцать воинов, стоявших рядом с ним сейчас, не единственные, кто принял правильное решение.
Через час отряд Стаума остановился. В мешках, подобранных незадолго до этого, нашлись несколько заступов, немного еды и вода. Приспешники Морака в предчувствии богатой наживы не удосужились подобрать скинутые кем-то с повозок мешки. Не медлив ни секунды кодбаны под руководством своего нового командира приступили к работе. По мере углубления в толщу песка их доверие к нему росло всё больше и больше. Чтобы потолок песчаного убежища не обвалился, было решено делать два, один напротив другого, но с одним общим входом. Когда работа была завершена, кодбаны скрылись в прохладных нишах, подчиняясь приказу Стаума.
Морак стоял перед огромными древними ступенями, каждая из которых достигала его подбородка. Глаза карлика бешено вращались, губы вытянулись в трубку, с которой свисала слюна.
— Ну я же вас предупреждал, что вернусь, — скрипел он, будто из него вытягивали признание.
— А теперь, расчистите мне проход к воротам, и быстро! Солнце уже высоко, я не хочу поджариться на нём.
Наёмники вытаскивали из рва убитых и складывали поодаль. Медлить было нельзя, час расплаты уже близок. В предвкушении набитых доверху карманов и мешков, они хватали кодбанов и плантаторов без разбора. Трупы волокли по песку за руки или за ноги и сваливали в одну общую кучу. Скоро гора из мёртвой плоти возвышалась напротив огромных ступеней, словно предупреждая всякого, кто посмеет подойти ближе.
— А теперь – ведите меня, да светите лучше! Кто знает, что там, в этой темноте, — распорядился Морак, нехотя слезая с повозки. Заранее посланные к воротам разведчики доложили, что повозка не сможет проехать уже за первым поворотом коридора.
Когда-то карлик бывал здесь. Пытаясь обмануть местных торговцев или простых глупцов, он вёз плантаторам разные безделушки. Здесь всегда платили щедро, верили на слово, принимая поддельные карты с погребёнными сокровищами за настоящие. Особенно ему нравилось, когда за бесполезную каменную фигурку местный торгаш отваливал ему мешок еды. Но время шло, тот торгаш полнел и становился слишком скупым и хитрым. Он запретил появляться Мораку в этих местах, когда сам стал советником правителя.
Морак знал дорогу к складу Красса, но не это сейчас волновало его. Широкий гладкий коридор, лампы на высоких пьедесталах, пол, блестящий от ног стражи, охранявшей покои правителя. Тронный зал, вход в который его когда-то тревожил и манил, был теперь перед ним, доступный и желанный.
— Зажгите эти лампы, — прохрипел карлик сдавленным от волнения горлом.
Чёрно-красная портьера вдалеке величественно замерла, вытканные блестящими нитями узоры мрачно сверкали, угрожая незваному гостю. Карлик стоял перед ней, заламывая пальцы под накидкой, не решаясь шагнуть вперёд. Но не этого ли он желал? Весь его хитрый план был направлен на достижение именно этой цели. Власть, могущество, превосходство!
— Хм, а куда все подевались? – задал он наконец сам себе вопрос, который очень долго вертелся на языке. – Найдите всех живых, объявите им, что теперь у них новый владыка. Ну, чего встали? Вы не ослышались!
— Хозяин, но вокруг только мёртвые, все задохлись в дыму. Куда дым не дошёл, тоже пусто. Многие ушли в дальние тоннели.
— Ничего, вернутся. Мне торопиться некуда.
Он отодвинул край портьеры и пропустил вперёд пару верзил с лампами. Солнечные лучи уже пробивались сквозь отверстия в толще потолка, отражаясь от слабой дымки. Карлик озирался по сторонам, ощущая давящую на него массу величественного помещения. Ряды холодных скамеек, колонны вдоль стен, скрещенные секиры и пики украшали их, дополняя незамысловатый орнамент. Резной узор на огромных чашах из песчаника блестел подтёками жира от ламп. Но Морака влекло к себе другое. Он не сводил глаз с трона, который манил его, заставлял дрожать и пригибаться всё ниже к полу.
— Никого… совсем никого! – восхищался он, вытирая слюни подолом своей грязной одежды. – Хобинхор, ты полный глупец, если ждёшь моего возвращения. Мне и здесь будет хорошо. Я властелин, ползай предо мной, Хобинхор!
Но несмотря на свои воинственные речи, он подходил к трону медленно, пригибаясь и останавливаясь, готовясь отпрыгнуть в сторону. Ему вдруг стало казаться, что как только он притронется к этим гладким подлокотникам, гнев всего Марса обрушится на его голову.
— Трон убьёт меня…, хм…хм. Смешно! Трон-убийца, фу ты, как это глупо!
Но собственный голос не придавал ему смелости. Он даже услышал слабый рокот этого древнего зала, разрываемого пучком света, бьющего сверху. Солнечный луч щипал глаза, когда Морак попытался вглядеться в трещину, издававшую угрожающие звуки. Он прищурился, состроил самую ужасную гримасу, имеющуюся у него в запасе, и оглушительно чихнул. Рокот прекратился, что вызвало невероятное облегчение у испуганного карлика, но спустя всего лишь мгновение послышался с новой силой. Чем больше Морак вслушивался в звуки грозившегося упасть свода пещеры, тем больше ему казалось, что рокот исходит совсем не оттуда. Он поборол своё оцепенение и приблизился к трону. Звук шёл из дальнего конца зала, Морак указал пальцем в то место одному из верзил и сам пошёл следом.
Оказалось, что в том конце зала был поворот, который никто сразу не приметил. За ним оказалась небольшая комната с массивной кроватью, заваленной подушками разной величины, стол с яствами, чаша, до краёв наполненная водой, блюдо с лепёшками из семирды и порошка сушёных яиц, кубок, полный свежайшего соуса васхры. Рядом со столом стоял пьедестал с сундучком, в котором сверкали шарики ирония, смешанные с какими-то красивыми камнями красного, зелёного и синего цвета.
Долго искать источник страшного рокота не пришлось. Наёмник раскидал подушки в разные стороны, а карлик приготовился увидеть правителя Асимора в образе ужасного чудовища. Но когда верзила приподнял за шиворот юношу, с трудом продиравшего глаза после сна, лицо Морака вытянулось от неожиданности.
— Что это тут у нас? — спросил он, обращаясь к верзиле. Тот с силой встряхнул испуганного Золана, отчего тот издал страшный стук зубами и уставился на карлика.
— А, да тут у нас самозванец! Как же я устал от наглых выскочек! Ты – сверни ему шею и оставьте меня одного. Я хочу отдохнуть и привыкнуть к своему величию.
Морак уже не обращал внимания на обмякшее тело Золана, его больше привлекала квадратная выемка в полу – своеобразное корыто, наполненное водой. Он скинул пыльные сандалии и принялся разматывать грязные тряпки со ступней, чтобы опустить их в воду, но услышал жалобный писк и остановился.
— Хозяин, пощадите… Я не самозванец…
Морак встрепенулся и вытянул губы трубочкой. Его удивлённый взгляд вонзился в верзилу, не выполнившего до сих пор его волю. Тот схватил Золана за волосы и с силой дёрнул, обнажая шею.
— У меня… у меня есть то… что вы ищете…, — успел прохрипеть Золан, что и спасло его от мгновенной смерти. Морак вскинул руку с вытянутым пальцем в сторону верзилы, тот ослабил хватку и изобразил полное безразличие к происходящему.
— Вот как? И что же это? Постой, я угадаю…ммм… А! Молодая кожа, вот что я ищу. Ты готов отдать её мне? – корчился карлик, оценив свою фразу по достоинству. – Но после этого ты пожалеешь, что тебе не свернули шею сразу.
— Я слышал, что вы ищете карту.
Морак застыл, боясь пошевелиться. Он даже остановил дыхание, чтобы не ошибиться в услышанном. Верзила, не дожидаясь специального приказа, снова встряхнул Золана.
— Карту? Какую карту? Зачем мне карта, я уже давно не путешествую по незнакомой местности, — невинно улыбаясь, промямлил карлик. – Почему бы тебе не показать её мне?
Наёмник снова приложил свою руку к хрупкой шее Золана, отчего тот затараторил без остановки.
— Я хотел бы служить вам, мой повелитель. Ради этой пластины мне пришлось бороться, их было много! Они хотели порвать меня на части, но я из последних сил забрал это для вас, мой хозяин!
Морак, ухмыляясь, подошёл ближе к заметно успокоившемуся юноше, который изливал слова своей роли. Карлик резко рванул рубаху на его теле. Гладкая кожа без единой ссадины красноречиво выдавала его ложь.
— Порвать тебя хотели, говоришь? А ты не так прост, как кажешься. Может быть, я и оставлю тебе жизнь, если от тебя будет польза. Карту! Сейчас же! – не выдержал Морак, сорвавшись на крик.
— Т…там, п…под подушкой…, — захлёбываясь, выдал Золан. Верзила поволок его к куче подушек, но Морак остановил его.
— Я сам!
Карлик решил, что с этого момента больше никто не прикоснётся к его сокровищу. Он раскидал подушки и, наконец, его глаза прищурились от сверкнувшей золотистой пластины. Трясущимися руками он взял её, не в силах отвести взгляд.
— Глупый Хобинхор! Ты не получишь ни карты, ни моей головы. Теперь ты никто, у тебя нет ни пищи, ни воды, ни воинов!
Он спрятал карту за пазуху и прижал её рукой. Теперь ему известна её реальная цена. Эта пластина не стоит почти ничего, она даже не пригодна для соскабливания сажи со стен. Но то, что на ней указано – бесценно! Если это попадёт в руки Хобинхора или ещё кого-то, то власть его, Морака, не будет стоить ничего. А сейчас у него есть всё, о чём он даже не мечтал, и этого у него не отнять.
Лицо карлика исказилось гневной судорогой, он выдернул из-под одежды карту и принялся её рвать. Но тонкая пластина не поддавалась его усилиям. Морак бросил её на пол, придавил одной ногой, пытаясь порвать напополам, но чуть не остался без пальцев. Когда окровавленная карта, совсем недавно владевшая его разумом, стала скользкой, карлик выхыватил её из-под ноги и швырнул в дальний конец комнаты. Пластина ударилась об стену, отскочила и с лёгким шелестом скрылась в щели за огромной каменной кроватью. Морак вытянул губы и выпучил глаза, глядя на трясущиеся израненные пальцы, но очень быстро забыл про них и повернулся к Золану. Тот снова почувствовал неладное и весь сжался.
— Отпусти его, пусть послужит. Видишь, твоё подношение для меня оказалось бесполезным. Так что же ты можешь ещё сделать для меня? Да отпусти ты его уже!
Золан, словно мешок с костями, упал на пол и на коленях подполз к Мораку. Трясущимися руками он принялся теребить тряпки на ногах карлика, пытаясь закончить начатое и заброшенное им занятие. Но это совсем не устраивало нового повелителя плантаторов, он пнул Золана с такой силой, что тот отлетел в угол и зажал голову руками, готовясь к расправе.
— Если ты собирался служить мне, то мог бы догадаться, что я не намерен держать при себе настолько падших слуг!
— Но что же мне делать… о, мой властелин, — взмолился Золан. Морак дёрнул губами, невольно умиляясь услышанными словами, но вскоре принял обычное выражение лица. Властелин, но где народ, который будет бояться его и чтить?
— Где все мои люди? – вдруг вспомнил он, обращаясь к неподвижно стоящему наёмнику. – Набивают животы, шаря по норам?
Верзила лишь пожал плечами, не меняя безмятежного выражения лица. Его дело – выполнять приказы, а не отвечать на вопросы, щекочущие мозг. Морак понял, что лучшей охраны для себя искать не стоит, но и ничего другого от неё ждать не приходится. Возле трона остался стоять второй наёмник, к которому и вернулся карлик.
— Проверь, закрыты ли ворота изнутри. Выставь стрелков возле бойниц. И уберите мертвецов подальше от моих покоев.
Немного подумав, он окликнул Золана, притаившегося в темноте.
— Эй, как тебя там! Ты будешь жить до тех пор, пока хоть один мерзкий грум не попадётся мне на пути. И никогда не прячься от меня в тёмных углах, иначе я приму тебя за одного из них. Видишь этого истукана? – указал он головой на своего безмолвного охранника. – Одно моё слово, и он расправится с существом из темноты, не разбираясь в деталях.
За портьерой на входе послышались голоса. Второй наёмник вышел наружу и тут же вернулся назад с известиями.
— Плантаторы, что сбежали в дальние тоннели, хотят вернуться. Они готовы служить своему новому правителю.
Морак растянул рот в страшной улыбке и подошёл к трону. С трудом вскарабкавшись на него, он вытянул перед собой ноги со свисающими с них наполовину размотанными тряпками.
— Ну что ж, пусть возвращаются и служат, а я посмотрю, что с ними делать дальше.
| К Главе 23 | К Главе 25 |