Огонь длинными кровавыми языками метался по каменной кладке, закрывающей древний вход. Искры расплёскивались, падали и взлетали, устремляясь к чёрному небу. Треск пожара терялся в криках плантаторов, сливался с ними, нарастал и перекрывал их. Кодбаны невольно попятились назад, пытаясь угадать намерения врага и готовясь к самому худшему. Однако хватило нескольких секунд, чтобы понять – внутри что-то горит, и это явно кодбанам на руку.
— Приготовиться, подходим ближе к краю второго рва! – скомандовал Стаум своим отрядам. – Пока из бойниц вырывается пламя, стрел можно не ждать, путь свободен!
Четыре отряда, над которыми взял командование Стаум, единодушно слились в один. Оставшиеся отряды вместе с их командирами последовали приказу, чувствуя разумность только в этом предводителе. Возвышаясь над остальными воинами на целую голову, он был виден всем и каждому даже в самых отдалённых рядах. Рыжие волосы, редкая особенность на Марсе, отражали пламя и разливались по его плечам огненными волнами. Будто огромный горящий факел, он обращал на себя внимание чёрной массы кодбанов, покорно следующих за ним. Скоро вдоль всего края второго рва стояла стена из стрелков с заряженными арбалетами.
— Внимание! Приготовиться всем!
Вся площадь освещалась огненным заревом, света хватило бы, чтобы сравнить тёмную ночь со знойным полднем. Стаум неотрывно смотрел на плетение створок толстых ворот. Эта массивная преграда сотни лет служила защитой для прятавшихся за ней людей. Она меняла свою форму, становилась толще, темнее, надёжнее, а теперь пришло время предательски раскрыть свои объятия для врага. Несколько секунд, тонкая грань разделяет два события между собой. Сейчас и после. Ворота откроются, река крови хлынет и затопит ледяной песок.
Стаум знал, что предотвратить этой бойни нельзя. Даже если кодбаны опустят свои арбалеты, из открытых ворот на них посыплется поток стрел плантаторов. Крови не избежать, значит нужна победа любой ценой.
Послышался звук отодвигаемых засовов, который вдруг всколыхнул в памяти Стаума звон металлических пластин на посту. Этот звук не предвещал ничего хорошего ни там, ни здесь. Ворота сдвинулись вперёд, щель между створками становилась всё шире. Стаум ждал, когда там, внизу, под его ногами, в глубине рва из ворот появятся первые испуганные лица. Он крикнет им, что битвы не будет. Оружие опустится вниз, пики повалятся на площадь и на дно рва, а секиры уберутся в ножны. Но его планам не суждено было сбыться. Из щели вылетел веер стрел ещё до того, как там показались лица стрелков. Несколько кодбанов с глухим стоном упали вниз, их место заняли другие, которым уже не было никакого дела до планов рыжеволосого предводителя.
Две чёрные фигуры незаметно соскользнули в ров и принялись тянуть полуоткрытые створки на себя, но чей-то быстрый удар секиры оставил без пальцев одного из них. Лезвие блеснуло в тёмной щели и снова исчезло. Отчаянный крик раненого стал сигналом для остальных кодбанов. Ещё несколько воинов тут же спрыгнули в ров, прикрываясь небольшими щитами от летящих в их головы стрел. Створки ворот не выдержали натиска и растворились полностью, сминая тела раненых и убитых.
Неорганизованная толпа плантаторов с диким воплем попыталась сдавить кодбанов, тянущих на себя ворота, но ров оказался слишком узким, чтобы это сделать. Завязалась битва, в которой оружием были только кулаки. Пространства не хватало даже для того, чтобы взмахнуть секирой или вскинуть пику. Воины, всё ещё находящиеся в убежище, не могли прицелиться и отбросить врага стрелами. Кодбаны, выстроившиеся вдоль края рва, ждали удобного случая, чтобы ввязаться в бой, а несколько десятков самых нетерпеливых уже бежали внизу навстречу куче рвущих друг друга противников.
Ворота уже не представлялось возможным закрыть. Несколько тел лежали в проёме, кто-то без глаз, у кого-то свёрнута шея. Образовалась баррикада, в которой мёртвые плантаторы лежали вперемежку с кодбанами. И снова сквозь открытые ворота полетели стрелы. Баррикада из тел стала отличным прикрытием для стрелков, кодбаны снова оказались перед препятствием, которое только разрасталось. Стрелы торчали в спинах их мёртвых товарищей, образуя непреодолимую колючую преграду.
— Брать вражеские стрелы! – послышался резкий командный голос из темноты убежища. Умарс был рядом со своими воинами, пытаясь всячески их поддерживать. Скоро стрелы кодбанов уже летели в обратном направлении, измазанные кровью.
Умарс больше не мог контролировать ситуацию, дым спускался по коридору со стороны древнего входа всё сильнее. Он разъедал глаза, разрывал горло, перекрывал дыхание. За спинами пылал огонь, казалось, он никогда не потухнет. Впереди стоял враг, его стрелы настигнут плантаторов раньше, чем они перелезут через тела убитых.
— Гор, мальчик мой… Думай, ты знаешь, что делать, — гудел себе в нос старый воин. Второй вход, вот что могло изменить ситуацию. Если он догадается освободить большой камень от приваленных к нему более мелких, то общими усилиями можно повалить глыбу внутрь и укрыться в убежище. Оставался лишь один вопрос – как добраться до второго входа?
Чтобы попасть в первый ров, ведущий к заброшенному запасному входу, нужно прорваться сквозь толпы врагов. Умарс не находил другого решения, как только срываться с места и бежать напролом. Многие будут убиты, добегут лишь единицы. Старый воин не считал себя в том числе, он уже давно всё решил для себя. Его цель – драться, забрать с собой в вечную тьму как можно больше этих тварей. Он не сводил глаз с высокого рыжеволосого воина, который явно был у них главным.
— Тебя я порву первым, будь готов к этому, – процедил Умарс сквозь зубы. Даже если бы он выкрикнул это в сторону врага, вряд ли кто-то услышал бы его. Крики раненых, умирающих, треск пламени, свист стрел – всё это сливалось в единый оглушительный рёв, который уже не остановить.
Стаум смотрел в тёмный проём открытых ворот. Он возвышался над своим отрядом, как скала, лишь изредка вскидывая руку с небольшим щитом, в котором уже не было места от стрел. Казалось, он чувствовал, что кто-то оттуда тоже смотрит на него. Дым уже стелился по дну рва, когда Стаум внезапно поднял вверх руку и приказал прекратить стрельбу. Недоумение, выраженное громкими возгласами, сопровождаемыми сверкающими азартным гневом глазами, устремились в сторону командира. Но тот не отказался от своего намерения и выкрикнул приказ ещё громче.
— Закрыться щитами! Прекратить стрельбу!
Стаум ждал. Он знал, что по ту сторону баррикады поняли его намерения, так как стрелы со стороны ворот тоже перестали лететь. Да, он уже видел его раньше. Седовласый воин, вышел из темноты. Правая рука его лежала на рукоятке секиры, а в глазах отражался огонь. Взгляд его был направлен на Стаума.
— Вы всегда отличались лишь подлостью, жестокостью и жадностью, — начал Умарс, перекрикивая стоны умирающих. – Мы зажаты с двух сторон, вы это прекрасно видите!
Стаум знал его, о нём рассказывал Пенничел. Человек, которого никто не смог достать, перехитрить, убить до сих пор. Теперь он стоит перед ним, его ноги скрыты за баррикадами из мёртвых кодбанов, но грудь открыта. Что мешает стреле преодолеть короткое расстояние и застрять в этом сердце?
— Что ты хочешь, плантатор? – крикнул в ответ Стаум. – Мы уже не сможем разойтись, за моей спиной те, кто исполняет приказ их владыки, Хобинхора.
— Если ты воин, такой же, как я, то должен драться! Мы не можем выйти, не погибнув под стрелами, но и остаться внутри мы не можем. Дым не позволяет нам дышать.
— Не мы разожгли ваш огонь! – недоумевал Стаум. – Ты обвиняешь меня в том, что я не воин, но ты несправедлив в своих словах. Это твоя ошибка, оплошность, ты сам попал в ловушку, в свою же ловушку. Я повторяю вопрос – что ты хочешь?
— Дай нам выйти на площать и принять бой, который будет достоин называться последним для нашего племени! Но будь уверен, что мы не просим пощады. Так и ты её не жди. Ну так что ты решишь? Поторопись, у нас мало времени.
Стаум повернулся к своему отряду. Чёрная масса кодбанов хаотично двигалась, готовая в любую секунду столкнуть своего предводителя в ров и покончить с ним и плантаторами заодно.
— Ты не знал других кодбанов, но они есть. Ты умрёшь с честью, а не в вонючей дымящейся норе. Пусть твои люди выходят смело, и если они хотят жить, то оружие лучше сбросить в ров. Мы заберём всё то, за чем пришли, на этом закончим.
Умарс не стал ждать чего-то ещё. Он подал знак, плантаторы, сначала медленно, потом всё быстрее переползали через гору мёртвых тел и растягивались по дну второго рва. Над их головами плотной стеной стоял враг.
— Ты можешь легко убить всех нас, — обратился Умарс к Стауму, — но я хочу предложить тебе решить, насколько геройским будет такой ход.
Стаум ухмыльнулся, но воздержался от команды продолжить бой.
— Я решал задачи и посложнее твоих. К тому же, ты видишь, что моё войско сдерживается мной только лишь для того, чтобы ты смог сказать то, что не успел.
Времени на раздумье больше не было, Умарс видел, как кодбаны сжимали пики всё сильнее, их рты оскаливались в предвкушении расправы над плантаторами в открытом бою. Стоило Стауму только двинуть плечом или даже пальцем, кровавая бойня продолжится. Неудачная позиция плантаторов обрекала их на скорую гибель.
— Если ты желаешь мне умереть с честью, то и я тебе хочу это предложить! Поединок всё решит. Вот я, здесь, в этом рву, и если ты на деле так же красноречив, как на словах, то спускайся.
Стаум задумался на секунду, но поединок с самим Умарсом мог бы решить многое. Грязный Пенничел смог бы гордиться им, а справиться со стариком большого труда не составит.
— Ты хочешь, чтобы я спустился вниз? Но там слишком тесно для меня. Не лучше ли тебе самому выйти на поверхность?
— Позволь моим воинам покинуть ров, тогда и тебе будет достаточно места, чтобы упасть замертво!
Стаум засмеялся, его длинные жгучие волосы упали на лицо. Убрав их назад, он провёл рукой вдоль противоположной стороны второго рва, словно приглашая заполнить недостающий пробел. Умарс ловил каждый момент, не упуская ни одной мелочи. Он тут же отдал приказ плантаторам покинуть ров. Когда внизу остался только Умарс, Стаум спрыгнул вниз, подняв столб пыли. Секира, звякнув блестящим лезвием, скользнула из ножен и застыла в руках кодбана. Умарс не медлил, он тоже схватился за белое топорище, но не вытащил секиру. Стаум ухмыльнулся и размахнулся, оружие со свистом рассекло морозный воздух, но седой воин легко отпрянул назад, демонстрируя удивительную гибкость спины. Стаум откинул с лица волосы и едва заметно кивнул своему противнику, выражая уважение его выдержке. Улыбки на его лице уже не было. Драться с воином, которого нельзя назвать безоружным, но и без того очень ловким, становилось опасным.
Стаум решил разом избавиться от соперника, используя свой коронный удар, от которого ещё никто не уходил. Отходя назад, он перехватил топорище ближе к его середине, отвернулся от Умарса и резко, из-за спины раскрутил секиру вокруг себя, одновременно бросая её вдоль рва. Подобно лёгкому перу, попавшему в воздушный поток, она полетела в плантатора, вращаясь в разных плоскостях и сверкая отражённым огнём. Умарс знал этот приём ещё в молодости, он даже несколько раз уворачивался от него, но время беспощадно. Сделав прыжок, он пропустил топор под собой, но тот внезапно поменял своё направление и его лезвие рассекло плечо, обнажив белую кость. Удар пришёлся сзади, став полной неожиданностью, отчего Умарс пошатнулся, но смог устоять на ногах. Уцелевшей правой рукой он выхватил свою секиру из ножен и выставил её перед собой.
— Ты можешь сдаться, я обещаю оставить тебе жизнь, — произнёс Стаум, но понял, что плантатор никогда не сделает этого. Умарс подцепил ногой окровавленный топор и швырнул его перед собой.
— Держи крепче, чтобы не оказаться передо мной безоружным, как сейчас! – еле сдерживая от боли дрожь в теле произнёс Умарс.
Стаум не ощущал вкуса победы, хотя знал, что плантатор почти побеждён. Однако и его, непобеждённого кодбана, только что поставили на место, как дитя, у которого выпала из рук мягкая лепёшка. Он совершил огромную ошибку, спустившись вниз без запасного оружия. Плантатору ничего не стоило убить его одним ударом, а может быть, даже той же секирой, которая лежала окровавленная на дне рва. Но он посчитал такой ход недостойным его, седого воина.
«Да, ты не знал других кодбанов…», — подумал Стаум, — «но и я сильно ошибался в этих плантаторах». Стаум наступил на свой топор ногой и отбросил его в сторону.
— Я не смею больше взять это в руки. Не сейчас и не против тебя. Ты говорил о подлости кодбанов, и ты был прав. Но твой ход обезоружил меня, победа не может принадлежать мне, даже если ты умрёшь.
Кровь капала на камни, стекая по пальцам раненой руки. Умарс знал, что это конец, но он оттягивал неизбежное. Нет, он не цеплялся за это небо, воздух когтями, не пускал слезу. Он обращался к Гору, глубоко, в мыслях, чтобы тот успел освободить камень, закрывающий вход. Спасти хоть кого-то, но самому остаться на этом мёрзлом дне, и больше ничего.
Он вдруг кинул свою секиру Стауму, а тот поймал её, не понимая, что задумал старый воин.
— Возьми это. Твоё новое оружие, на нём нет моей крови. Заверши начатое, кто-то должен выйти из поединка победителем! – прохрипел Умарс.
— Никогда! Слышишь?
Но вдруг сверху послышался шум. Плотная стена кодбанов зашевелилась, азарт наблюдения за поединком сменился ропотом сомнения. Где-то вдалеке слышался пронзительный визг, срывающийся в хрип, потом в кашель. Слов было не разобрать, но они передавались по рядам кодбанов и становились всё ближе и понятнее.
— Стрелять! Уничтожить! Вперёд! Предатели!
Когда карлик увидел огонь над древним входом, он ожидал скорого исхода боя, предвкушая свой триумфальный вход в открытые ворота убежища поверженного врага. Ночь всё больше замораживала его и без того синее лицо, однако сигнала с поля боя так и не было. Лазутчики из числа его людей стали возвращаться со странными докладами, будто ничего не происходит. Тогда Морак заставил подвезти свою повозку ближе, и когда различил плотные ряды кодбанов, неподвижно стоящих перед врагом, рассвирепел.
Опасаясь расправы, кодбаны в дальних от рва рядах начали напирать на передних, чтобы не попасть под руку разъярённому карлику. Несколько лазутчиков были отправлены вперёд, они протискивались между тёмными фигурами, будучи и сами одеты в чёрные одежды, оставались практически незамеченными. Когда они подобрались к передовой, из-под полы их плащей показались арбалеты. Стрелы полетели в сторону плантаторов, а лазутчики смешались с чёрной массой кодбанов и также незаметно отступили к повозке Морака. Несколько плантаторов упали замертво в ров. Тут же шквал стрел полетел в обе стороны, не щадя никого.
Стаум положил секиру Умарса на камни и отбросил ногой в его сторону. После этого он многозначительно кивнул и побежал в сторону дымящихся ворот. Запрыгнув на нагромождение мёртвых тел, он переметнулся на поверхность рва и слился с воинами. Умарс с трудом нагнулся, поднял оружие и пошёл в противоположном направлении. Когда ров вывел его на поверхность, он быстрым шагом пересёк небольшое пространство и спрыгнул в первый ров, оказавшись возле огромного камня. Даже если Гор догадался убрать подпорки изнутри, сдвинуть камень можно было только внутрь убежища.
— Гор, мальчик мой, ты там?
Но никакие звуки не способны проникнуть сквозь огромную толщу горы. Умарс надеялся на то, что люди Гора, пусть даже с палками и камнями в руках, готовы оказать сопротивление врагу. Стоит только помочь им выйти, и…
«Нужно зайти, потушить огонь и закрыть главный вход», — думал Умарс, но уже не мог представить, как это осуществить. Он упёрся уцелевшим плечом в камень и стал толкать его, но тот даже не дрогнул. Силы старого воина уходили вместе с кровью, капающей на песок.
— Гор, Гор…
Но ответа не было. Плечо скользило по камню всё ниже и ниже, но вдруг глыба дрогнула. Умарс поднял голову и рванул рукоятку секиры, но замер и опустил оружие.
— Давай! – прозвучал спокойный голос. Две мощные руки упёрлись в глыбу над головой Умарса.
— Давай же!
Умарс надавил плечом на тяжёлую преграду, та с глухим стоном сорвалась со своего привычного места и повалилась внутрь.
— А теперь – прощай!
Догорающее пламя сверкнуло в огненных волосах, тёмная фигура скрылась во мраке рва.
К Главе 21 | К Главе 23 |