Убийство Распутина. Часть 1
Через два дня после возвращения императрицы из Новгорода, рано утром, 17 декабря 1916 года был нанесен первый удар «бескровной» русской революции — убийство Распутина. Днём, 16 декабря, императрица послала меня с поручением, не относящимся к политике, на квартиру Распутина. Я пошла, как всегда, без особого желания, потому что ожидала очередных язвительных пересудов в кругах недоброжелателей, случайно увидевших меня. Тем не менее, исполняя свои служебные обязанности, я пошла. Там я пробыла недолго, но успела услышать, что Распутин собирался поздно вечером поехать в юсуповский дворец, чтобы встретиться с княгиней Ириной, женой князя Феликса Юсупова. Хотя мне было известно, что Феликс часто бывал у Распутина, мне показалось странным, что он впервые отправится в их дом, да ещё в такой поздний час. Я спросила Распутина об этом, но он ответил мне, что Феликс не хочет, чтобы родители знали о его приходе. Когда я уходила, он вдруг остановил меня и сказал тихо странные слова: «Что вы ещё хотите? Вы уже получили всё».
В тот вечер я рассказала императрице о предстоящем ночном визите, на что она удивленно сказала: «Тут какая-то ошибка. Ирина в Крыму, к тому же, никого из старших Юсуповых нет в городе!» Она снова задумчиво повторила: «Конечно, тут какая-то ошибка», после чего мы заговорили на другую тему.
На следующее утро, сразу после завтрака, мне позвонила одна из дочерей Распутина (обе его дочери учились в Санкт-Петербурге). С тревогой в голосе молодая девушка сказала мне, что отец вчера вечером выехал на автомобиле Юсупова и не вернулся. Конечно, я очень испугалась, но ещё не догадывалась об истинном значении её новостей. Я поехала во дворец и передала слова девушки императрице, которая выслушала меня с серьезным лицом.
Через несколько минут раздался телефонный звонок от Протопопова (в 1916 году — министр внутренних дел) из Москвы. По его словам, полиция сообщила ему о сведениях из Санкт-Петербурга от патрульных, дежуривших у входа во дворец Юсуповых, утверждающих, что слышали пистолетный выстрел. Патрульный позвонил в двери, ему открыл Пуришкевич (член Думы). Он был пьян и на вопрос о том, не случилось ли что в доме, ответил: «Ничего особенного, просто они только что убили Распутина». Патрульный, вероятно, недалекого ума, принял это сообщение, как случайную шутку высокопоставленного чиновника. Они все часто шутили о Распутине. Полицейский ушел, но позже он все-таки решил сообщить обо всём начальству. В штаб-квартире, похоже, тоже не восприняли сообщение всерьез, поэтому никаких действий сразу принимать не стали.
Сообщение Протопопова сильно обеспокоило императрицу. Она попросила меня вызвать свою подругу Юлию Ден, дочь генерала Смольского, которой она полностью доверяла. Мы вместе ещё раз обсудили ситуацию и решили, что в словах пьяного Пуришкевича есть какая-то страшная правда.
Немного позже позвонил князь Дмитрий Павлович и попросился на чай к императрице на пять часов. Александре Федоровне передали о его звонке, но она, бледная и задумчивая, ответила так: «В любое время, но после возвращения императора». Дмитрию не понравился ответ, который ему был передан, и он в более грубой форме повторил свою просьбу, добавив, что должен увидеть императрицу, поскольку у него есть нечто особенное, чем он должен с ней поделиться. Но она снова отказала ему, на этот раз еще решительнее. Почти сразу после этого позвонил Феликс Юсупов, как будто мужчины были в одной комнате. Он тоже стал напрашиваться на чай к императрице, но я сказала, что императрица сегодня не принимает посетителей. Феликс разговаривал со мной в грубой форме, утверждая, что у него есть оправдание для последних событий, на что он получил ответ: «Если Феликсу есть, что сказать, пусть он напишет мне».
Несколько раз до конца дня Феликс пытался звонить, но императрица не позволила мне ответить больше ни на один звонок.
Наконец, Феликс написал письмо, которое я не могу процитировать дословно, но его содержимое я помню. В нем Феликс Юсупов клялся Александре Федоровне, что слухи о посещении его дома Распутиным ложные, что он встречался с ним лишь изредка, и то только в интересах здоровья Ирины, и никогда не приглашал Распутина во дворец. Этой ночью была вечеринка с несколькими друзьями и Дмитрием в том числе. Многие напились и наговорили глупостей, а один из гостей, выходя из дома, случайно застрелил собаку во дворе.
Александра Федоровна не стала отвечать на письмо, а передала его министру юстиции. Она была сильно обеспокоена и приказала Протопопову провести расследование. Также она вызвала военного министра Белаева, хорошего человека, позже убитого большевиками.
Полицейские получили приказ и отправились во дворец Юсупова, где во дворе сразу же нашли тело собаки, которую, по словам Феликса, они застрелили. Но около собаки с пулевым ранением в голову было мало крови.
Когда сотрудники вошли в здание, они увидели страшную картину: всё в крови, кругом беспорядок, следы ужасной борьбы были найдены в кабинете принца Феликса, внизу, на лестнице, ведущей в верхнюю комнату и в самой комнате.
С этого момента была задействована уже вся полиция. Нашли свидетелей, видевших, как глубокой ночью автомобиль с выключенным светом выехал из юсуповского дворца и исчез в направлении Невы. Зимние ночи в России очень тёмные, машина сразу затерялась в темноте.
Позже обыскали реку, нашли дыру во льду недалеко от Крестовского острова, а рядом мужскую калошу. По приказу Протопопова, дайверы немедленно обыскали дыру во льду и из неё вытащили замёрзшее тело Распутина. Его руки и ноги были крепко связаны верёвками, но несчастный сумел высвободить правую руку, застывшую в последней попытке перекреститься. Тело доставили в Чесменскую больницу, где провели вскрытие. Хотя в спине были пулевые отверстия и бесчисленные ножевые ранения, лёгкие были полны воды. Это говорит о том, что его бросили живым в ледяную реку, где он и утонул.
Как только эта страшная новость стала известна в городе, весь Петербург разразился дикой радостью. «Зверь» был убит! «Злой гений» исчез, чтобы никогда не вернуться! Дикой истерии не было предела. На фоне этого шума поступил звонок от Протопопова, он просил дать совет по вопросу срочного захоронения убитого. Вероятно, тело, в итоге, будет отправлено в его сибирскую деревню, но в нынешних обстоятельствах было лучше это дело отложить. Императрица согласилась и сказала, что временное погребение можно организовать в Царском Селе. 29 декабря гроб прибыл в место назначения. В тот же день император вернулся с фронта, и в присутствии императорской семьи и меня прошла короткая служба. На грудь покойного положили значок из Новгорода, подписанный императрицей и её дочерями на обороте, как последний знак уважения. Гроб опустили в даже не освещённую землю в углу дворцового парка. Когда его опускали, священник императорской часовни Александр произнес последнюю молитву. Это настоящий рассказ о погребении Распутина, о котором рассказано так много нелепых историй.
Ужас и шок, вызванные этим линчеванием, по-другому это нельзя назвать, полностью подорвал нервы семьи. Император был взбешен не столько самим событием, сколько тем, что это было делом рук его собственной семьи. «Перед всей Россией! Я горю от стыда, что руки моих родственников замараны кровью простого крестьянина», — восклицал он.
Раньше он часто проявлял отвращение к эксцессам князей и их дружков, но старался не портить отношений с ними.
Но Юсупов и остальные не посчитали дело с Распутиным законченным. Теперь, когда после убийства им аплодировала вся общественность, им казалось, что они могут претендовать на полную юридическую неприкосновенность.
Князь Александр Михайлович (Сандро), шурин Николая II, отправился к Добровольскому, министру юстиции, и призвал того к разумным действиям по отношению к князьям, так как честь семьи императора не должна пострадать. Он предложил по-тихому уничтожить все материалы по этому делу. Но Добровольский решительно отказал в этом князю.
На следующий день, 21 декабря, Александр Михайлович поехал со своим старшим сыном в Царское Село, где без капли почтения или уважения вошел в кабинет к императору, требуя от имени семьи закрыть дело о смерти Распутина. Князь говорил так громко и развязно, что его было слышно даже в коридоре. Он кричал, что если император не откажется от своих намерений, то сам трон падёт.
Ответом императора на эту наглость стал приказ о немедленном изгнании в их имения Николая Михайловича (старший брат Александра Михайловича), Феликса и Дмитрия. Это вызвало гнев князей, они написали императору письмо, пылающее ненавистью, подписанное всей княжеской семьёй. Оно в срочном порядке было доставлено императору, но единственным ответом на него стала фраза на его же полях: «Ни у кого нет права на убийство».
Позже пришло письмо от Дмитрия, который, как и Феликс, пытался убедить всех в своей непричастности к преступлению. «Если только его величество согласится увидеться с ним, он обещает доказать свою невиновность».
Но император не согласился на встречу с Дмитрием. Бледный и суровый он ходил по комнатам или сидел, погрузившись в мрачные мысли. Никто из нас даже не пытался побеспокоить его и поговорить.
В этот неспокойный вечер от министра внутренних дел императору было доставлено одно письмо. До этого им был дан приказ перехватывать всю подозрительную почту. Это было письмо, написанное княгиней Юсуповой княгине Ксении, сестре царя и матери жены Феликса Юсупова. Было ошибкой отправлять такое письмо в такое время, так как оно послужило четким признанием всех заговорщиков виновными. Хотя она пишет, что как мать глубоко переживает за сына, но она поздравила княгиню Ксению за её мужа и за его поступок. Сандро, по её словам, спас ситуацию, очевидно, имея ввиду его требование иммунитета для своих родственников. Ей было жаль, что заговорщики не смогли скрыть следы своего преступления до конца.
Это письмо было не единственным перехваченным полицией и доставленным во дворец. Ещё было множество подобных писем, некоторые их них были написаны родственниками и близкими друзьями, людьми самых высоких чинов и рангов, в которых раскрывалась вся глубина бездушности и предательства, о которых император и его супруга даже не подозревали.
Когда императрица прочитала эти письма, она поняла, что даже самые близкие родственники оказались в рядах их врагов, её голова опустилась на грудь, глаза потемнели от горя, а лицо, казалось, увядает и стареет.
Спустя несколько дней княгиня Елизавета, сестра Александры Федоровны, прислала ей несколько икон саратовской святыни. Императрица, даже не глядя на них, приказала отправить их обратно в монастырь в Москву.
Я должна сказать, что со дня убийства Распутина моя почта была переполнена анонимками с угрозой смерти. Императрица, возможно, более чем кто-либо осознавала возможные страшные последствия дела Распутина. Она приказала мне покинуть свой дом и поселиться во дворце. Как ни печально было покидать свой маленький уютный домик, но у меня не было другого выбора. Я переехала в две бывшие комнаты герцога, и с этого дня, по приказу её величества, каждое моё движение тщательно охранялось. Когда в феврале следующего года женился мой единственный брат, мне не разрешили присутствовать на свадьбе.
Понемногу во дворце наступило спокойствие. По вечерам мы сидели в лиловой комнате императрицы, а император, как раньше, читал вслух. На Рождество их величества проследили, чтобы ёлки и подарки были доставлены в больницы, а также чтобы подарки получили все слуги. Дети радовались Рождеству, но над нами всё висело облако скорби и разочарования.
Никогда ещё император и императрица России, правители почти двухсот миллионов душ, не казались такими одинокими и беспомощными. Покинутые и преданные родственниками, у них не было никого, кроме нескольких верных друзей и нескольких министров, которые всей душой поддерживали императора. Большинство из них были обвинены в том, что их назначение устроил Распутин, но я, по крайней мере, могу это отрицать.
Картинка взята с сайта https://pixabay.com/
