Работы по добыче льда решили остановить, тем более, тех запасов, что хранилось в каждой комнате, в любом углублении, щели, даже в коридорах, хватило бы на много дней. Лёд не таял, пока его не взять в ладони, а поэтому зеленоватый свет в убежище стал уже привычным и казался неиссякаемым и вечным.
Косс, Эливен и ещё десять человек, многие из которых – бывшие наёмники карлика, отличающиеся завидной комплекцией, вышли в путь, пока в убежище ещё царила тишина. Те, кто покрепче, сами изъявили желание тащить две шкуры грумов, привязанные к верёвкам. На них свалили оружие, кое-какую одежду, немного еды, фитиль, жир морхунов, заступы и ещё много чего, что посчитали необходимым.
У Косса не выходило из головы, что у грумов тоже есть слой жира, который можно использовать. Шкуры, снятые незадолго до выхода, с мёртвых зверей, лежавших на льду то тут, то там, тоже оказались великолепным материалом, которому ещё предстояло найти применение.
Кожаные тюки легко скользили по гладкому льду, практически не доставляя путникам неудобств и не снижая скорости движения. Держа в поле зрения правый берег озера, группа продвигалась всё дальше и дальше.
— Когда-то грумам хватило времени втрое меньше, чтобы приволочь меня на верёвке к противоположному берегу этой ледяной пустыни, — решил поделиться своими соображениями Эливен, глядя на скользящие впереди шкуры. – Жаль, что наши скакуны не пройдут через низкие коридоры и тоннели убежища.
— Да, ты прав. Нам хватило бы дня, чтобы обернуться туда и обратно. Хотя, было бы не важно, день это или ночь, всё одно, — добавил Косс, завороженно глядя на мелькающие каменные столбы, скованные убаюкивающей зелёной гладью.
— Послушай, Косс, грумы иногда пробираются в убежище и воруют нашу еду. Нет, Косс, ты не подумай, что я решил пожаловаться тебе, да и таких случаев почти нет уже. Дело в том, что они ели мясо морхунов, но их привычная пища – это те плоские блестящие существа. Так почему бы и нам не попробовать их в пищу?
— Ты предлагаешь съесть это?
— Нет, конечно же, не в том виде, в котором это едят грумы. Попробуем засушить, а там видно будет. Обещаю, что я попробую это первым.
Косс снова погрузился в раздумья, но через какое-то время Эливен вновь нарушил тишину.
— А ты знаешь, у этих существ есть глаза, они такие-же белые, как и у грумов. Мало того, у них есть рот.
Косса передёрнуло, после чего весь последующий путь он тянул поклажу за одну из верёвок, чтобы выкинуть из головы любые мысли об этих скользких тварях.
Наконец, Эливен заметил в прибрежной скале темнеющую арку, ведущую в широкий коридор. Оставлять груз было бы неразумно, поэтому решили распределить его по мешкам и нести наверх, по проходу. Шкуры бросили на льду, вряд ли грумы их утащат, однако, решили на всякий случай привязать их к ближайшему столбу.
Чем дальше путники удалялись от ледяной пустоши, тем холоднее становилось, а когда показалась пещера с зияющей щелью в потолке, зуб на зуб не попадал уже ни у кого.
— Впереди ещё полдня, предлагаю начать прямо сейчас, чтобы хоть немного согреться, — заявил Косс.
Других предложений не последовало, кодбаны вооружились заступами и тронули многовековой слой окаменевшей пыли на стене из наваленных камней.
Только к вечеру удалось пробить верхний слой из слежавшихся камней. Была надежда на то, что дальше работа пойдёт быстрее, но Косс предполагал это с осторожностью, ведь до наступления темноты им удалось углубиться в стену лишь на пару локтей.
— Предлагаю вернуться вниз, взять с собой только одеяла, еду и воду. Переждём ночь там, так мы не замёрзнем насмерть.
Все поддержали Косса и отправились в тоннель. Шкуры были на месте, но пара грумов всё же вынюхивали что-то, тыкаясь в верёвки, которыми они были привязаны. Заметив людей, звери с тявканьем и храпом убежали. Шкуры приволокли ближе к проходу, чтобы помешать зверям попасть в тоннель.
Эливен проснулся первым, услышав какое-то ворчание возле своего лица. Открыв глаза, он резко отпрянул назад. Морда грума, блестящий нос и зеленоватые усы были настолько близко, что едва не задевали лицо Эливена. Он пихнул в бок Косса, тот очнулся, не сразу поняв, где он и что происходит.
— Смотри, это те самые грумы, их четверо. Они шли за нами, когда мы возвращались в убежище, а теперь они пришли сюда. Странно, но я не видел никого сзади, выходит, они и сами прекрасно знают дорогу?
Эливен достал из мешка со льдом четыре светящихся куска, разбил их о камни и протянул каждому зверю по добытому оттуда существу. «Онисы, — подумал он. — Почем у бы и нет?»
Работа в этот день шла намного быстрее. Кеамни откалывались легче, а иногда их вытаскивали из общей массы даже руками. Нора становилась всё глубже, скоро в ней уже не было видно людей, только руки мелькали на свету, передавая камни наружу, а потом по цепочке всё дальше. К концу дня пещера заметно сузилась из-за того, что слева и справа образовались кучи камней. Косса вдруг охватило сомнение, что раскопки к чему-то приведут.
— Скоро будет некуда складывать камни. Если мы станем их таскать по тоннелю вниз, то нам не хватит и целой жизни, чтобы пробиться сквозь этот завал.
— Можно попробовать сузить проход. Тогда камней будет меньше, правда, работа пойдёт медленнее, — рассуждал Эливен, поглядывая на темнеющее небо в дыре над собой.
— Пора заканчивать, все устали. Если завтра ничего не решится, то нам придётся вернуться в наше убежище. Еды почти не осталось, как и сил копать дальше, — сказал Косс и обречённо побрёл по тоннелю, бросив свой мешок и махнув рукой. Остальные последовали за ним, еле поднимая ноги.
Утро стало ещё мучительнее для всех, чем вчерашний день. Чтобы встать со шкур, нужно было приложить неимоверные усилия. Если работать в полную силу, как и день назад, то никто из группы не сможет преододлеть путь к убежищу. Недовольные ворчания уставших кодбанов слышались то тут, то там, но Эливен решил первым залезть в проход и продолжить раскопки, чтобы немного разрядить обстановку. Он шёл впереди остальных, чтобы не слушать стоны и упрёки в свой адрес. Косс решил не отставать, догнал Эливена и пошёл рядом с ним.
— Мне кажется, что сегодня работа может стать бесполезной. Стоит ли начинать? – заговорил Косс первым. – Чистка завала, это не всё, ради чего мы сюда пришли. Верёвка всё ещё свисает сверху, а мы ничего не знаем о Стауме, где он и что с ним?
— Боюсь, что ни у кого из нас не осталось сил, чтобы взобраться по верёвке наверх. Эливен! Мешок! Его нет, грумы утащили его, но как они прошли? Они должны были перелезть прямо через нас, — воскликнул Косс.
— Может быть, в тоннеле где-то есть боковое ответвление, которое мы не заметили в темноте?
Тем не менее, Эливен решил залезть в сооружаемый проход и начать работу. Но вдруг странный глухой возглас заставил Косса тоже лезть за Эливеном. В дальнем конце прохода зияла огромная дыра, в которую пробивался дневной свет. Эливен исчез, Косс в недоумении протиснулся в проход и увидел странную картину. На небольшом пятачке, окружённом огромными кучами камней, сидели двое спиной к Коссу. Внезапно один из них повернулся и произнёс, как ни в чём не бывало.
— А, Косс… Так это был твой мешочек? Прости, что я съел твоё мясо, очень хотелось.
— Стаум! Стаум! Как же ты здесь? Откуда? – воскликнул Косс, обхватив огромную фигуру воина, не скрывая слёз радости на лице.
— Хм, что за вопрос, я тут был раньше вас, — смеялся Стаум. – Если я ничего не путаю, то это вы сейчас ввалились в эту дыру ко мне! Кстати, прошу заметить: долго ходите, я пришёл сюда намного раньше вас и успел изрядно замёрзнуть.
Как позже выяснилось, Стаум считал своих друзей погибшими в тот день, когда они вышли за ворота убежища плантаторов. Оказывается, решиться на обратный путь домой не так-то и просто, особенно когда ты не сберёг своих попутчиков. Поэтому Стаум, используя всё своё обаяние могучего рыжего громилы и периодически тряся перед лицами испуганных плантаторов высушенной головой карлика, добился желаемого. Каждый день несколько человек приходили в тупик Ручья жизни и рыли проход под чутким наблюдением строгого надзирателя. Вечером, когда Косс и все остальные ушли на ночлег, рабочие на противоположной стороне завала немного припозднились, но, когда их заступы провалились в пустоту вместе с кучей камней, крика удивления уже никто, кроме них самих и рыжего командира, не услышал. По его мнению, и к всеобщему слабо одобряющему согласию, работы решено было продолжить.
— И вот, этот узкий проход перед вами, но что нам стоит его расширить? Теперь мы знаем, что труд был не напрасен.
— Стаум, но как ты понял, что мы выжили? Ведь ты ждал здесь этим утром именно нас, а не кого-то другого?
— Ну кто ещё догадается притащить сюда людей, да ещё и начать копать? Уж не должен же я подумать, что это был трусливый Порхо? Кроме вас об этой стене никто не знал, по крайней мере, по ту её сторону.
Половину дня друзья обсуждали последние события, делились открытиями и планами, не спеша расширяя проход. Кодбаны давно перестали ворчать и отдыхали, присев на камни, удивляясь такому удачному завершению их нелёгкого труда.
— Вы не поверите, когда узнаете, чем питались плантаторы, пока я не отобрал это у них. Они нашли склад собирателей васхры и семирды, выкрали мешки с семенами и поедали их. Пришлось пожертвовать парой скакунов, вы уж простите меня. Тем более, обещание надо выполнять, даже если перед тобой всего лишь Порхо.
Стаум обратил внимание, как улыбка сошла с лица Эливена, и он поник головой. Поспешив поправить себя, он добавил.
— Бро и Ско живы и здоровы!
После этих слов разговор вернулся в обычное русло, а Эливен поделился мыслью по поводу онисов и предложил не откладывать их добычу на будущее, а приступить к ней как можно скорее.
— А семена мы пока спрячем, скоро они нам понадобятся, — сказал Эливен.
Приготовления в обратный путь заняли больше времени, чем ожидалось. Сначала Стаум хотел во что бы то ни стало идти с остальными по льду, но вспомнив про скакунов, которых пришлось бы оставить плантаторам, передумал. Взять их с собой на ледяную переправу было невозможно, животные не способны изгибать шею и идти в полуприсяди, а в некоторых местах проходы не давали другой возможности протиснуться через них.
В итоге Стаум решился на самый понятный и доступный для него вариант – ехать через пустыню, но Эливен попробовал убедить воина сделать совершенно неожиданный шаг.
— Почему бы тебе не задержаться у плантаторов? Никто лучше тебя не сможет с ними договориться, к тому же, скакуны останутся под твоим присмотром.
— Да, но как их сохранить? Допустим, плантаторы не посмеют их тронуть, но чем я их буду кормить? – поинтересовался Стаум, поставив Эливена в тупик своим вопросом.
— Онисы, они могли бы спасти положение. Необходимо начать их добычу и предложить их в качестве пищи плантаторам. Если грумы их поедали, то почему бы и нам не попробовать? А взамен этому потребуй у Порхо, пусть позаимствует несколько матрасов, в убежище их найдётся достаточно. Многие из них набиты сеном семирды. Пообещай им, что урожай обязательно будет, получат они назад свои матрасы.
Когда настал момент отправляться в путь, Стаум стоял на зелёной глади ледяной бесконечности и смотрел вслед уходящим. Откуда-то издалека донеслись слова: «Мы вернёмся с первым теплом».
Маленькие точки вдалеке вскоре исчезли из виду, но они не унесли с собой последнюю надежду. Она осталась тут, среди этих бескрайних просторов, под ногами, она витала в этом холодном воздухе и пыталась заглянуть в глаза, зажечь в них искорку. Зима отступала, это неизменно повторялось, будто она лишалась своей могучей силы. Тепло уже ждало своего часа, оно подгоняло ночь, а днём цеплялось за солнце, как за огненную повозку, и каталось вместе с ним по небу, с каждым разом всё увеличивая путь. Иногда эта повозка останавливалась над убежищем, чтобы пощекотать лицо зазевавшемуся плантатору или кодбану сквозь прореху в потолке, и, набирая скорость, мчалась дальше, следуя приказу своего капризного пассажира. Догадывался ли кто-то тогда, что встречи с этой огненной колесницей станут всё реже, а через какое-то время в них отпадёт надобность совсем. Холодный ветер в чёрных тоннелях принесёт едва тёплое дуновение, напоминая о том, что зима ушла, а луч света, пробивающийся в редкие расщелины в потолке, скажет о том, что ночь сменилась днём.
Эливен сдержал своё обещание и отведал онисов, тщательно высушенных на шнурке в тёмном углу. Косс наблюдал за этим процессом, прищурив глаза и ожидая признаков рвотных позывов у своего друга. Но, к своему удивлению, он их так и не дождался, вместо этого активные движения челюстей Эливена так раззадорили его самого, что он не вытерпел и, не дожидаясь отчёта друга, сам оторвал кусок засушенного ониса и запихал себе в рот.
— Я думаю, грумы оказались когда-то в более выгодном положении, чем мы. Это можно есть, и это возможно проглотить без всякой васхры! – воскликнул Косс.
Вскоре основной задачей всех обитателей убежища стала заготовка сушёных онисов, добываемых в глубинных слоях льда. Светящиеся осколки разбивали прямо там, на озере, а блестящие существа складывали в корзину и переносили в убежище.
Эливен не оставлял надежды на то, что грумы позволят приблизиться к себе. Четыре зверя постоянно находились возле ледяной ямы. Они знали, что рано или поздно им что-то перепадёт, а Эливена они уже узнавали по шагам, бежали в его сторону, как только тот показывался в проходе.
Применив небольшую хитрость, ему удалось войти в доверие к двоим из них, как он предполагал, детёнышам. Протягивая приманку, он не кидал её и даже не стремился отдать, когда зверь пытался её выхватить из рук зубами. Он отводил руку в сторону, грум следовал за ней, а Эливен другой рукой прикасался к его шершавой спине. Поначалу зверь отскакивал и долго не приближался к человеку, даже несмотря на заманчивое угощение. Но совсем скоро все четверо грумов уже спокойно поедали пищу, ощущая на своей голове или шее руку Эливена.
Это стало настолько значимым событием для него, что он побежал к комнате Лии, чтобы поделиться впечатлениями, но так и не посмел зайти внутрь. Из-за занавески раздавался смех Нут, которая каждый вечер прибегала к своей наставнице вместе с птенцами морхунов, уже сильно подросших, но ещё без труда перемещавшихся по низким тоннелям.
Когда Нут оставила Лию и убежала к матери, Эливен спросил разрешения войти и получил его. Он осторожно подошёл к лежаку и остановился в нерешительности, забыв о своей радости, которой так спешил поделиться с Лией. Из-под накидки виднелась маленькая белокурая головка, а Эливену стало не по себе от того, что он посмел нарушить этот покой, неприкосновенность единения матери и ребёнка. Он поспешил было выйти вон, но блестящие синие глаза юноши не могли оторваться от созерцания этого блаженства.
— Не уходи, Эливен. Побудь ещё немного, — промолвила Лия, видя смущение и страх Эливена. – Его зовут Кей. Соли говорит, что он похож на меня.
| К Главе 41 | К Главе 43 |