Небольшая задержка возле входа в тронный зал была больше рутинной и стандартной, чем церемониальной. На этот раз Пенничелу пришлось снять с себя пояс с ножнами и сложить всё это у ног стражников. Было ли это признаком недоверия к нему со стороны владыки, он не знал, но его не ждали живым, вот что настораживало. Эливен спокойно наблюдал за происходящим, не проявляя волнения. Его руки так и оставались связанными за спиной, но ступням удалось унять пульсирующую боль, стоя на мягком красном ковре перед входом. Зловещий звон пластин под потолком напомнил всем, что всё не заканчивается на этом красном ковре, а только начинается. Пенничел слегка подтолкнул пленника в спину, держа руки в постоянной готовности подхватить раненого.
Полоса розового утреннего света, будто извивающаяся вуаль, спускалась сверху, закрывая каменный трон от посторонних глаз. Полумрак и тишина пригибали головы входящих, заставляя их смотреть только в пол. Хатуэлл и Стаум, следовавшие за Пенничелом, не смели поднять глаз, но на Эливена эта гнетущая атмосфера зала не возымела никакого действия. Он не опустил голову, вместо этого он внимательно посмотрел на полосу пробивающегося света, будто пытаясь проникнуть сквозь неё. Пенничел заметил это и поспешил исправить ошибку пленника толчком в его затылок.
Эливен решил сделать так, как ему указали, внезапно почувствовав, что голова слегка закружилась. Лёгкий толчок надзирателя не мог привести к головокружению, но он всё равно ощущал его, как если бы чья-то рука проникла внутрь головы. Свет, льющийся с потолка, стал невыносимо давить на глаза, неужели боль в ногах способна на такое? Эливен пытался остановить мысли, но они сами собой всплывали, будоража память. Голод и раны могли привести к такому, но какое-то сомнение не давало согласиться с этим. Кто-то проник в его голову, пытаясь извлечь воспоминания!
Эливен снова поднял голову и посмотрел на свет. В мыслях проносились комнаты, коридоры, двери, золотые саркофаги, снова двери, комнаты, каменный гигант… Он попытался помешать этому бесцеремонному вторжению, но остановить бешеный поток воспоминаний удалось только другой картиной. Зелёная волна густой травы, пасущиеся на ней чудные животные и солнце, такое тёплое и нежное…
— Ну всё! Хватит!
Этот истошный вопль раздался из-за световой преграды, прокатился по каменному залу и застрял в ушах конвоя.
— Давно я не видел такой наглости от всякого сброда.
Мгновение тишины, Пенничел не вытерпел и взглянул исподлобья на то место, где стоял пленник. Да, это оно, то самое место, где падают замертво, не успев даже опомниться и узнать свою вину. Пелена света не позволяла рассмотреть остриё, направленное прямо в голову стоявшему на этом пятачке. Иногда это слишком нравилось разгневавшемуся старцу. Кровь не успевала высыхать, её просто засыпали сухим песком, чтобы поставить сюда следующего низшего, недостойного этого зала, как и внимания владыки.
Хобинхор молчал. Мгновенный порыв ярости выдал его намерения, и теперь он переходил к другой тактике, более длительной, требующей тщательного расчёта. В яркой вуали вдруг показалась чёрная брешь, из неё стал выплывать капюшон, низко надвинутый на лицо, а потом и вся мрачная фигура разорвала преграду между пленником и стариком.
Эливен только слышал про этого жестокого человека, правящего убийцами и грабителями, но никогда не видел. Сейчас же ему выпала возможность увидеть самому, насколько он страшен. Медленно приближаясь, он сливался с собственной тенью и казался настолько огромным, что было сложно определить, где его ноги. Длинная чёрная мантия всё ещё скрывалась за полосой света, будто сама являлась отражением тени на полу, тянущейся к пленнику. Под капюшоном был только мрак, Эливену даже показалось, что под балахоном нет ничего, никакого тела, но длинные костлявые пальцы, торчащие из рукавов, говорили обратное. Чудовище в чёрном одеянии, возвышающееся над ним, приблизилось так близко, что стал слышен хрип и свист тяжёлого дыхания, исходящего из темноты под капюшоном.
— Что, ты в растерянности? Ожидал чего-то другого, Эливен?
Пленник вздрогнул, но не от страха. Волна постороннего вмешательства снова прокатилась по телу. Откуда он знает его имя? Он никому из этих людей не называл своего имени, неужели это чудовище может проникать в его голову?
Хобинхор выдохся. Хрип и шипение всё сильнее раздавались из тёмного треугольника, но он успел почуять смятение юноши. Да, его щит поддаётся, но нужно время. Оставить ему жизнь и найти подход. Пойти на хитрость, составить план… «Морак…, ты знаешь, как это сделать, но нужно быть осторожным с этим грязным карликом», — думал старик. «Пытать его бесполезно, сама жизнь не прельщает его. Он умрёт без сожаления, это видно в этом взгляде, в его наглых синих глазах!»
Хобинхор поднял голову, чтобы ещё раз посмотреть на пленника. Красные глаза сверкнули в темноте и погасли. Мальчишка что-то знает, и это «что-то» сделало его таким, сомнений быть не может. Беззубый рот скривился в жестокой улыбке, которую никто не увидел.
— Увести его, спрятать! Скрыть, замуровать! Глаз не спускать! А ты…, — старик вскинул руку в сторону Пенничела, — проследишь за тем, чтобы он не сдох раньше времени! Теперь ты с ним – как единое. Если умрёт он – умрёшь и ты.
Костлявая рука опустилась, старик повернулся к свету и зашёл за невесомую преграду. Попытки забраться в мысли пленника совсем лишили его сил. Он с трудом добрался до ступеней, ведущих к трону, но не смог ступить на них. Медленно оседая на собственную мантию, он прохрипел еле слышно.
— Оставьте это место…
Пенничел слегка прикоснулся к плечу Эливена, дав ему понять, что пора сойти с того места, где он стоит. Если стрела не вонзилась в его голову в первое мгновение, то нельзя быть уверенным, что это не случится теперь. Но песок под ногами пленника всё же окрасился в красный цвет. Глубокие порезы на ступнях снова кровоточили, а тряпки на них стали неподъёмными путами, облепленными песком. Командир подал глазами знак, и два воина тут же подхватили раненого под руки и вывели наружу.
Пенничел напрягал свой ум, пока они шли по извилистым коридорам подземелья, но так и не понял смысл всего, что произошло в тронном зале. Владыка ждал этого пленного, как глотка чистого воздуха, но когда он его получил, то не задал ему ни одного вопроса. Это очень странно, ведь если необходимость в этом парне отпала, то почему он не последовал своим обычным кровожадным традициям и не убил его? Зачем ему держать пленника при себе дальше, да ещё и прятать? Замуровать в пещере, но сохранить жизнь. На что это похоже? На безумие старца, на бред от бессилия или… Этот мальчишка не опустил глаза даже перед страхом мгновенной смерти, это просто невозможно!
Долгий путь в тёмных каменных коридорах закончился. Несколько заброшенных углублений, некогда жилищ самых бедных из племени, зияли в стенах. Жители этого забытого всеми тупикового коридора умерли уже давно, с тех пор это место испытало несколько предназначений. Из обычного отхожего места оно становилось тюрьмой для предателей или буйных, а ещё позже в этом тупике сваливали мертвецов, убитых в бою или погибших от лучей солнца. Когда родился Пенничел, в этом месте не осталось даже скелетов, но страшные истории так будоражили юные умы, что вылазка с друзьями в этот тупик считалась бредовым, но очень геройским поступком. Несмотря на древность всех этих историй, кое-что из прошлого здесь всё же осталось. Куча камней, которыми заваливали проходы в эти норы, так и лежали тут.
— Сюда! – скомандовал воин. Пленник молча наклонил голову и вошёл в углубление. Надзиратели тут же принялись за работу. Они закладывали проход, поднимая вдвоём огромные глыбы, а поверх них сваливали камни помельче. Совсем крохотное отверстие осталось в самом верху этого завала, Хатуэлл поднял камень, собираясь заложить проход полностью, но Пенничел остановил его.
— Достаточно, это будет лишним. Дайте ему воды и еды.
Хатуэлл положил камень на пол, отвязал фляжку с водой от пояса и протянул командиру. Стаум уже держал в руках полоску сушёного мяса.
— Вы выполнили своё обещание, друзья. Теперь идите к себе и отдохните. Всё кончилось, но что-то подсказывает мне, что я ошибаюсь.
— Командир, только дай знак, и мы прибудем!
Пенничел остался один. Тусклый свет фитиля вызывал трепет теней на чёрных стенах коридора. Десять смельчаков когда-то отправились сюда в поисках черепов, о которых слышали из старых историй, но так ничего и не нашли. Кости покойников уже превратились в пыль, но странные шуршания и вздохи остались тут навсегда. Десять мальчишек просидели в этом месте целый день, чтобы доказать, что они не трусы, но вечером они бежали отсюда со всех ног, перепуганные, но счастливые.
Он потрогал шрам на ладони, который часто придавал ему силы и отгонял страх. Несколько дней он просидел взаперти, когда показал кровоточащую ладонь, которая никак не зарастала. Чрезмерное усердие управляло тогда грязным ножом в его руках, слишком глубокий порез мог стать смертельным, но всё обошлось.
— Эй, парень… Эливен…, — тихо прозвучало в темноте и затерялось в пустых норах – глазницах. Пленник молчал. Пенничел уселся поудобней и принялся ждать, борясь со сном и ознобом, сковавшим тело. Он знал, что гордость не позволит мальчишке открыть рот, даже если он умирает с голоду.
— Ты и вправду что-то знаешь? Нет, ты мне можешь не отвечать. Просто, старик… он никогда бы не пошёл на это. Ты нужен ему, значит в тебе есть что-то.
Эливен сидел в каменной выемке в стене и терпел пульсирующую боль в ступнях, сжав зубы. Снова этот голос убийцы, почему он рядом? Зачем он преследует его? Если это кара, нависшая над ним и его отцом, то почему она не обрушила свой гнев до конца, сразу и полностью? Это лицо с печатью тьмы, оно ужасно, даже груда камней не в силах скрыть намерения этого палача – завершить начатое и прикончить его.
— Вот, возьми воду и мясо, тебе нужно подкрепиться.
Эливен смотрел на каменную перегородку и пытался представить лицо убийцы, сопоставить его голос с чёрным знаком на нём, но не смог. Яростные глаза и клыки с капающей с них кровью никак не умещались в воображаемой картине, вместо этого фляжка с водой свесилась через отверстие в камнях. Тот, кто держал её по ту сторону, оказался достаточно терпелив, молча ожидая реакции пленного.
«Кровавый убийца, протягивающий жертве воду, чтобы тот не умер раньше срока?» — истязал себя мыслями Эливен, пытаясь тем самым приглушить боль в ногах. Холодный камень, на котором он приютился, не внушал ему никакого понятного и безболезненного исхода последних событий, но надежда на сон или хотя бы только забытье вдруг вернулась. Так можно перетерпеть боль, а если повезёт, то и забыть об этом кошмаре.
Эливен дотянулся до фляжки и вытянул её на себя вместе со шнурком. В следующее мгновение он почувствовал, как на голову что-то упало и отскочило на пол. Пошарив в темноте, он нащупал полоску сушёного мяса, пропитанного соусом васхры.
Немного подкрепившись, Эливен положил оставшееся мясо в дальний угол, но сладковатый терпкий запах так и остался висеть в темноте. Уставшее тело вскоре приняло должное, сон овладел им, но ужасы последних дней заставляли его вздрагивать. Эливен просыпался, открывал глаза и долго сидел в темноте, не в силах понять, где он находится и жив ли он. Только увидев высоко над наваленными камнями тусклый свет, он понимал наконец, что этот кошмар ещё не закончился. Но ко всему этому добавился ещё один.
Эливен понял, что вздрагивал и просыпался от того, что во сне слышал шуршание, как будто где-то далеко работают заступом. Но решив, что это только кошмарные сны, он снова проваливался в забытье. Через какое-то время шуршание повторялось. Кто-то скрёб стену, вернее, землю рядом с ней, словно пытаясь вырваться из-под могильного камня наружу.
Проспав в полубреде несколько часов, Эливен открыл глаза и уставился в привычную темноту, среди которой затерялся тусклый свет, проникающий с другой стороны каменной преграды. Ступни почти не напоминали о себе, но Эливен решил пока не трогать присохшие тряпки, чтобы не вызвать новое кровотечение. Приняв решение доесть оставшееся мясо, он наклонился и вытянул руку, но ничего не обнаружил. Ощупав пол вокруг себя, он понял, что мог сам его съесть в сонном бреду, поэтому прекратил поиски. Допив свою воду, он принялся ждать, подтянув колени к подбородку, пытаясь хоть немного согреться.
Пенничел спал, прислонившись к стене. Прикинув, что убежать пленник не сможет, не создав шума, он подложил немного жира в лампу и закрыл глаза. Усталость подорвала его врождённое чутьё, он не услышал приближающихся шагов в проходе и присутствие постороннего, пока не почувствовал чьё-то прикосновение к рукаву своего балахона. Он тут же подскочил и выхватил из ножен секиру, но вовремя остановился, чуть не убив одного из стражников Хобинхора. Всё ещё крепко сжимая рукоять оружия, он начал приходить в себя.
— Ты… Косс? Я мог убить тебя в темноте, да и… как ты здесь оказался?
Стражник только теперь осмелился выдохнуть, понимая свою ошибку.
— Прости, Пенничел, что так неудачно выбрал место и время для встречи. Это Стаум подсказал, где тебя найти. Я уже слышал про пленника-плантатора.
— Косс, я тебя знаю много лет, но поверь, я не сказал тебе об этом только потому, что не было времени. Я даже своей матери не видел, потому что не довелось.
Стражник закрыл глаза и замотал головой, чтобы убедить воина в его ошибке.
— Дело совсем не в этом, пленник меня сейчас беспокоит меньше всего. Есть другие проблемы, о которых ты должен знать.
— Проблемы? Что-то с Нут? С Соли? Или…
— Нет, послушай, с ними всё в порядке. По крайней мере, они живы и здоровы.
— Но тогда что тебя беспокоит?
Косс подошёл ближе к фитилю и испуганно огляделся. Чёрные дыры в стенах, бывшие когда-то очень давно жилищами бедняков, бросали в дрожь. Хотя он был и не из слабаков, но струйка пота, пробившая себе дорогу на лбу, вызвала у Пенничела беспокойство.
— Мы уже давно не одни в нашем логове, — почти шёпотом произнёс стражник. – Грумы больше не скрываются при нашем появлении, они воруют нашу еду, но это не всё.
Косс сглотнул комок в горле и продолжил.
— Это случилось впервые этой ночью. Грумы, они…они…
— Ну что, говори же!
— Они украли ребёнка и утащили его в какую-то нору. Их было около десяти, они пролетели по коридорам, словно ветер, и скрылись в проходе ко второму источнику.
— Ты же там живёшь? – словно надеясь на положительный исход дела спросил Пенничел, но растерянно мечущиеся глаза стражника ответили сами.
— Нет, уже нет. Соли и Нут, я их отправил к твоей матери ещё вчера. Проклятый горбун занял наше жилище возле источника. У него есть власть, он имеет какое-то влияние на владыку. Я не посмел перечить этому карлику.
— Но, Косс, ты проверил то место? Ты пробовал искать того ребёнка, тайную нору, какие-то следы?
— Я слишком поздно узнал об этом, к тому же, есть другая проблема. Этот карлик, Морак, он поставил перед входом к источнику своих людей. Доступ к воде теперь ограничен.
— Своих людей? Что ты говоришь?
— Он нанял добровольцев, заплатил им, и теперь они служат ему не щадя жизни. Пятьдесят человек получили по одному иронию, это просто невероятно. Теперь они ждут любого приказа, даже самого нелепого и беспощадного. Возле источника всегда дежурят несколько человек, а за воду теперь приходится расплачиваться.
— Вот как? И сколько же теперь стоит вода?
— Люди вынуждены нести всё, что у них есть. Кто-то расплачивается едой, у некоторых был припрятан нож или связка фитилей. Но есть и такие, кто снимает с себя последнюю рубаху.
— Должен же быть какой-то выход!
— Да, он есть, но польза от него только тёмная. Воду дают бесплатно, но при одном условии. Пить воду можно, как и раньше, но, когда придёт время, Морак напомнит им о своей щедрости.
| К Главе 12 | К Главе 14 |